В. А. Леглер

 

ИДЕОЛОГИЯ И КВАЗИНАУКА

 

© В. А. Леглер

 

 

Понятие "квазинаука", введенное мной в статье (1), означает некое учение, принятое в советской науке и находящееся в состоянии взаимного отрицания аналогичной по названию мировой науки. Пример – мичуринская (лысенковская) биология, находившаяся в противостоянии к мировой биологии. Основным источником наблюдений мне послужила советская теоретическая геология, в которой в послевоенный период господствовали две сменившие друг друга во времени квазинауки: фиксизм в 40–60-е годы и антиплитная геология в 70–80-е. Эти события описаны в статьях (2) и (3). Квазинаучные учения широко распространены и в других научных дисциплинах, а многие из них (например, в философии) пока существуют у нас только в виде квазинаук. Их изучение позволило описать особенности функционирования нашей науки, которые вкратце можно изложить в виде следующих тезисов:

Советская наука иерархически организована, причем руководитель каждого научного подразделения по определению считается наиболее выдающимся ученым в соответствующей области науки. В действительности, он таковым, как правило, не является. Возникающее противоречие между его фактической и воображаемой ролями снимается научной имитацией, выполнением действий, создающих впечатление, что данный руководитель действительно является крупным ученым в традиционном смысле этого слова. Научная имитация, вошедшая в правило, не позволяет руководителям научных сообществ признавать чьи–либо, кроме своих, научные достижения, поскольку такое признание подрывает их положение (принцип угрозы и реакции на угрозу). Это делает невозможным внутреннее развитие данной науки, а в развитом виде – приятие научных достижений из–за рубежа. Так формируется квазинаука, однако ее положение остается неустойчивым. В сообществе может появиться научная оппозиция, т.е. ученые, открыто разделяющие точку зрения мировой науки. Они применяют принцип обхода, т.е. переносят научную дискуссию за пределы профессионального науч­ного сообщества, в более широкую социальную сферу. После этого руководители научной иерархии отступают и квазинаука ликвиди­руется. Подробнее эти явления описаны в статье (1), а здесь я остановлюсь на квазинауках.

Посмотрим, какое определение давала сама себе одна из квази­наук в геологии: "Фиксизм – научное направление, отрицающее го­ризонтальные перемещения в земной коре". А вот определение мичурин­ской биологии, данное ее основоположником, Т.Д.Лысенко: "В настоящее время существуют две генетики: старая и новая ... Новая генетика мичуринского направления, отвергает основное положение старой, менде­леевско-морганов­ской генетики... Мичуринская гене­тика не признает существо­вания в организме какого бы то ни было особого от тела организма "наследственного вещества" (4, с.53–54).

В этих формулировках определяется одно существенное свойство квазинаук: преобладание негативного содержания над позитивным. Квазинаука нуждается в некоей исходной позиции, которую она должна отрицать. Так, суть мичуринской биологии состояла в отри­цании хромосомной теории наследствен­ности. В статьях и докладах Т.Д.Лысенко основная часть обычно посвящалась критике, а его ближайший соратник, И.И.Презент, публиковал работы исключи­тельно негативного содержания с названиями типа "О лженаучных теориях в генетике". При этом мичуринцы как бы держали в руках зеркало: они аккуратно повторяли все положения классической ге­нетики, но с противоположным знаком. Если в классической гене­тике виды неизменны, то у мичуринцев они изменчивы, если там имеются неопреде­ленные и непредска­зуемые мутации, то здесь – адекватные и направленные изменения; там приобретенные при­знаки не передаются по наследству – здесь передаются; там внутри­видовая борьба существует – здесь не существует и т.д. Как говорил сам Лысенко: "Таким образом, основные исходные положения ста­рой и новой генетики противоположны" (4, с.54).

Будучи зеркальным отражением классической генетики, нега­тивная часть мичуринской биологии понятна, логична и осмыс­ленна. Но ее позитивная часть выглядит значительно менее органи­зованной. Она состоит из разрозненных высказываний Т.Д.Лысенко по различным вопросам биологии, в основном, содержавшихся в его книге "Агробиология", а также из прибавленных к ним в разное время концепций других произвольно выбранных ученых. Никакой связной, единой теории в противовес классической, а затем и моле­кулярной генетике, мичуринцы не имели.

Советские геологи в 70-е годы подавляющим большинством от­вергали тектонику плит, не имея при этом какой–либо иной, всеми ими признаваемой альтернативной парадигмы. Предлагаемые ими гипотезы противоречили друг другу в позитивной части, но все схо­дились в отрицании тектоники плит. Ученые из различных инсти­тутов, городов и регионов отвергали эту теорию на основе различ­ных соображений. Отрицание было как бы первичным, закономер­ным, а позитивное содержание каждой альтернативной гипотезы – вторичным, случайным. Этим нарушалось известное правило Т.Куна, что ученые отвергают какую-либо парадигму только в том случае, если имеют лучшую.

Лидеры "материалистической физики", одной из квазинаук на­чала 50-х годов, отказывались от квантовой механики, не имея сколько-нибудь разработанной альтернативной теории. Приводя, например, формулу ядерной реакции, один из них "доказывает", что здесь "в действительности масса не преобразуется в энергию" с помощью таких рассуждений: "В данном случае происходит своеоб­разное и еще конкретно не раскрытое наукой перераспределение величины массы, при котором масса не исчезает и которое является результатом глубокого изменения реальных связей системы ... Ни­какого превращения массы в энергию не происходит, но совер­шайся сложный процесс материаль­ных преобразо­ваний, в которых масса и энергия ... претерпе­вают соответст­вующие изменения" (5, с.478).

Позитивные высказывания такого рода только ослабляют пози­ции квазинауки, показывая, что ей, в сущности, нечего сказать. Поэтому физики–материалисты в большинстве случаев предпочитали ограничиться решительным "нет", не произнося никакого "да": "Термином "теория относительности" прикрываются два совершенно противоположных направления ... Их теоретические ос­новы коренным образом различны... Когда физик – материалист го­ворит о теории относительности, он имеет в виду нечто совершенно отличное от того, что рисуют нам Эйнштейн и эйнштей­нианцы в их теории" (5, с.55).

В борьбе с теорией относительности место альтернативной те­ории занимают призывы создать таковую: "Серьезнейшим недо­статком в работе наших физиков и философов является то, что они до сих пор ... по сути дела оставили без внимания задачу разра­ботки физических основ теории в целом ..., отвечающих марксистско–ленин­скому мировоз­зре­нию... Надо ... открыть дорогу смелой физической гипотезе о сущности процессов, связанных с весьма бы­стрыми движениями, о физической свободе микрообъектов, об их структуре" (5, с.70, 85). Сходным образом, астрономы–материали­сты, отрицавшие общепринятую ныне теорию "большого взрыва", основанную на эффекте красного смещения, писали: "Несомненно, что в ближайшем будущем мы узнаем причину красного смещения и сможем доказать, что оно лишь подтверждает основные положе­ния диалекти­ческого материа­лизма, как это имеет место со всеми явлениями природы... Советские ученые ... создадут всеобъем­лющую космогони­ческую теорию, достойную великой эпохи, в которую мы живем, во славу нашей прекрасной социалистической Родины" (6, с.117, 119).

И так в рассмотренных мною случаях происходит повсеместно. Сталинское антимарровское языкознание состоит, главным образом, из перечисления ошибок Марра, при этом сообщается лишь, что то или иное его положение неправильно, а правильных положений взамен не приводится: "Марр ввел в языкознание неправильную, немарксистскую формулу насчет языка как надстройки, и запутал себя, запутал языкознание... Язык нельзя причислить ни к разряду базисов, ни к разряду надстроек. Его также нельзя причислить к разряду промежуточных явлений" между базисом и надстройкой, так как таких промежуточных явлений не существует... Был ли прав Марр, причисляя язык к разряду орудий производства. Нет, он был безусловно неправ" (7, с.33,36). Если у Марра язык – это "надстройка", то у его оппонентов он "не надстройка" (а что, неиз­вестно), если там язык классовый, то здесь – неклассовый, там об­разуется "взрывом", здесь – "без взрыва" и т.д. Отмечу, что в дан­ном и в некоторых случаях предметом отрицания служила не науч­ная теория, хронологически предшествующая квазинаука – в дан­ном случае марровское "новое учение о языке".

Отрицательная направленность квазинаук проявляется в биогра­фиях их лидеров. Посмотрим, например, на В.Р.Вильямса, основополож­ника квазинауки в почво­ведении, глазами его учеников: "В многолетней борьбе с педагогами, с агрономами-антиструктур­никами, со сторонниками мелкой вспашки и, наконец, в страстной борьбе со сторонниками минеральной агрохимии отточилось и окон­чательно оформилось диалектическое учение В.Р.Вильямса о почве" (8, с.93).

Рассмотренные явления легко объяснимы из обстоятельств воз­никновения квазинаук. Они образовы­вались тремя различными спо­собами, или (их сочетанием): во-первых, захватом научного сооб­щества какой–то группой ученых (мичуринская биология), во-вто­рых, навязыванием сообществу квазинауч­ного учения извне госу­дарством (антимарровское языкознание) или иной превосходящей силой (для ведомственной науки – министерством), в-третьих, со­хранением советским научным сообществом прежней парадигмы в качестве пережитка, реликта, в момент мировой научной револю­ции (антиплитная геология). Во всех случаях квазинауки имели пе­ред собой сильного научного конкурента и по необходимости сосре­доточивали свои интеллектуальные силы на его критике. Психоло­гия квазиученых, их представления о целях и задачах науки, хо­рошо видны из следующей цитаты: "Советские ученые разгромили реакционные воззрения вейсманизма–морганизма, идеалистические "концепции" врагов материалисти­ческого павловского учения, ан­тинаучные измышления вирховианцев, идеалистические "теории" резонанса и мезомерии в химии, поповские измышления буржуазных "космогонистов" в астрономии. Подъем и успешное дальнейшее развитие советской науки немыслимо без разгрома лжеучений, сто­ящих на пути прогресса научного знания" (5).

Негативная часть квазинауки – это отпечаток, со знаком ми­нус, соответствующей научной парадигмы. Поэтому в ней сохраня­ется много признаков собственно науки – наличие логической структуры, определенность понятий, однознач­ность, ясность. Пози­тивная же часть находится в более сложном положении. В "захватных квазинауках" до нее просто не доходят руки – надо бо­роться, "делить пирог" и т.д. В реликтовых квазинауках положи­тельной частью является старая парадигма, т.е. бывшая наука. Ее логическая структура разрушена предшествующим кризисом, и она находится в идейном разброде, близком к допарадиг­маль­ному состо­янию науки (9). В таком состоянии была, например, геосинкли­нальная теория в антиплитной геологии. Что касается навязанных квазинаук, то, на мой взгляд, было бы нереалистично требовать от государства или ведомства еще и создания полноценной научной теории.

Тогда возникает вопрос, как же квазинаука определяет свои границы, т.е., например, как она решает: включить какую-либо частную гипотезу в свое содержание или нет? В науке ответы на такие вопросы определяются самой логической структурой пара­дигмы, но в квазинауке такой структуры нет. На практике этот вопрос решается несколькими способами. Иногда квазинаука прини­мает в себя любые учения, объединяемые лишь общностью того, что они отрицают, и не заботится о возникающих внутренних противо­речиях. Такой характер имел фиксизм или антиплитная геологая, в которых множество частных концепций объединилось лишь отрица­нием горизонтальных движений в первом случае и плитных движений – во втором. При этом внутри квазинауки могут возникать свои имитационные школы, дискуссии, иногда как бы борьба как бы всерьез, но строго в рамках квазинауки, без подрыва ее основ.

Более организованный характер квазинаука принимает, когда она имеет ярко выраженного лидера или группу лидеров. В этом случае ее положительная часть состоит из высказы­ваний самого лидера и санкциони­рован­ных им высказы­ваний других лиц. В таком состоянии находилась, например, мичуринская биология. Ее ядро состояло из высказываний Лысенко, и оно могло либо расширяться, включая в себя, например, учения Лепешинской, Бошьяна, Опарина, Вильямса, либо сжиматься, скажем, путем выбрасы­вания за борт травопольной системы Вильямса в трудную минуту в начале 60-х годов. Вниматель­ный взгляд на антиплитную геологию показы­вает, что внутри отдельных научных учреждений и она была организо­вана сходным образом. Например, в Геологи­ческом Институте АН СССР за основу брались высказы­вания его директора, академика А.В.Пейве.

Наконец, в ряде случаев содержание квазинауки определяется неким канони­ческим текстом, если создатель ее уже умер, или по иным причинам трудно­досту­пен. Примеры таких текстов – труды Марра для лингвистов-марристов, работы Сталина для лингвистов антимарристов, Вильямса – для агробиологов в 50-е годы, краткий курс – для историков и философов в течение ряда десятилетий и т.д. Хотя члены квазинауч­ного сообщества обычно обязаны признавать высказы­вания своего лидера или канони­ческий текст как истину, и ничего в них не менять, само содержание канона формируется в значительной степени случайно. Так, в сердцевине учения Лысенко лежал агротехни­ческий прием яровизации. В послевоенное время использо­вание этого приема прекратилось, но на содержании учения это не отразилось. Положитель­ное содержание канона может быть совершенно бессмыслен­ным (антимарровское языкознание), но и это не имеет значения. Действительно важны для квазинауки два положения: отрицание противо­стоящей научной парадигмы и признание истинности квазинауки. Эти два условия необходимо соблюдать каждому члену квазинаучного сообщества. Позитивное же содержание учения может при наличии гибкого, обладающего хорошей фантазией лидера, как угодно меняться или дополняться.

Наличие такого лидера, в общем, благоприятно для квазина­уки, поскольку создает впечатление развития, движения вперед. При долгом существовании с опорой только на канони­ческий текст может возникнуть кризис в связи с отсутствием дальнейших проблем для разработки. Например, советские философы за полвека в десятках тысяч книг и диссертаций использовали все словосочета­ния, которые можно было извлечь из трудов классиков, и вынуждены были бесконечно повторять одно и то же. Такая ситуация для посторон­него наблюда­теля кажется плагиатом, нарушением научной этики, и может вспыхнуть курьезная дискуссия между учеными и журналистами (10, 11). Журналисты, найдя в некоей докторской диссертации по философии массу текстуаль­ных совпадений с другими авторами, приходят к выводу о "беззастен­чивом плагиате". Ученые, создав комиссию и обсудив вопрос, отвечают, что для об­винений нет оснований. "Если мы все работы будем рассмат­ривать так как рассматри­валась диссер­тация... то все они будут являться плагиатом" (11, с.13).

Однако, квазинаука, находящаяся в таком состоянии, имеет и сильные стороны. Она стабильна, апробирована, окружена тща­тельно разработан­ными системами аргументов, защища­ющими ее от возможной критики. Когда квазинаука имеет активного лидера, то он в азарте может придумать что-нибудь совершенно несообразное, вроде порождения одних видов другими у Лысенко или отождест­вления срединно–океани­ческого хребта с континен­тальной складча­той системой у Пейве, чем подставить все сообщество под удар. Стабильная квазинаука от таких неприят­ностей застрахована. Невозмож­ность нововведе­ний в позитив­ной части можно компенсиро­вать постоянным развитием негативной, поскольку мировая наука продолжает развиваться, тем самым поставляя все новые материалы для отрицания. Возникает своеобраз­ный отрицатель­ный симбиоз, где одна наука существует за счет возмож­ности отрицать все новые и новые достиже­ния другой.

Любопытно, что отрицатель­ный уклон характерен и для таких видов учений, как полити­ческие идеологии. Известно, сколь важ­ным, нередко – основополага­ющим, в различных идеологиях явля­ется понятие "врага" – классового, расового, националь­ного, корпо­ративного, религиоз­ного и т.д. Важную роль в идеологиях играет критика предшест­вующих или противо­стоящих им общественно-полити­ческих систем. Следовательно, рассмотренное выше свойство сближает квазинауки с политическими идеологиями. Имеются и другие признаки, указывающие на такое сближение. Здесь стоит уточнить в нескольких словах понятие "идеология".

Среди многообразных человеческих учений выделяется не­сколько основных их типов. Научные теории стремятся к наиболь­шей объективности и отвечают человеческой потребности в раци­ональном. Религиозные учения реализуют иррациональ­ные, этичес­кие, высшие начала нашего сознания. Наконец, в идеологи­ческих учениях оформляются противопо­ложные, низшие начала – интересы и притязания каких-то индивидов и социальных групп. Идеологии – это эгоисти­ческие желания, изложенные в псевдорели­гиоз­ных (средневе­ковая доктрина о божест­венном праве королей) или псев­донаучных (расовая теория национал-социалистов) формах. В отли­чие от религии и науки, имеющих общечеловеческий характер, идеологии обычно разделяют людей на группы. Вот например: Идеология коммунисти­ческая – система идей, выражающих инте­ресы самого передового класса современности – рабочего класса, и его авангарда – Коммунисти­ческой партии" (12). Вероятно, воз­можна и общечеловеческая идеология, сливающаяся с общечелове­ческими же наукой и религией в единое мировоззрение, но здесь речь идет о реальностях сегодняшнего дня.

Итак, идеология – это интеллектуальное орудие, с помощью которого социальная группа захватывает или удерживает свои привилегии в обществе. Те же функции имеет и квазинаука в иерархическом научном сообществе – она служит для захвата или удержания власти в сообществе какой-либо группой ученых (1). При этом номиналь­ное содержание идеологии или квазинауки может рези расходиться с ее реальной функцией. Идеология, предназна­ченная обосновать абсолютную власть вождя и партийной номенкла­туры ведет речь о пролетариате, диалектике, первичности материи, переходной фазе, пяти признаках, семи функциях и т.д. Сходным образом рассуждения о Менделе, хромосомах, яровизации, видах и злаках означали, что власть в биологии должна принадлежать Лысенко и его соратникам.

В этом ответ на вопрос: почему квазинауки в массовом количестве возникли только в тоталитар­ных странах. В остальном мир квазинауки отсутствуют не потому, что их ученые умнее и нравст­веннее (хотя это, вероятно, так), а потому что там нечего захватывать. Попробуйте "захватить" западное научное сообщество, на пример. Геологи­ческое общество Америки. Не имея жесткой структуры и организации, оно уйдет у вас меж пальцев. В этой свободной ассоциации нет ни командных высот, которые может завоевать, ни власти или благ, за которые хочется бороться.

Сходство функций делает понятным и сходство признаков. Здесь сближение происходит взаимно. С одной стороны, идеологии в наше время стремятся выглядеть "научно", поскольку наука в сегодняш­нем мире пользуется наивысшим авторитетом. С другой сто­роны, квазинауки тоже тяготеют к идеологиям, как в форме пря­мого сближения, так и в форме конвергентного сходства. В первом случае квазинауки сами заявляют о своей близости, своем соответ­ствии строю, партии, государству, вождю. Вот, например, "Все решающие достижения советской науки неразрывно связаны с мировоз­зрением большевист­ской партии" (5, с.35). "Социалисти­ческое сельское хозяйство, колхозно-совхозный строй породили принципи­ально новую, свою, мичуринскую, советскую биологи­ческую науку" (13, с.13). "Указания товарища Сталина по вопросу о характере подхода геометрии к исследуемым ею объектам и сопоставление геомет­рии с грамма­тикой проливают новый свет на вопрос о предмете и методе современной матема­тики, о роли абстракций в научном исследо­вании" (5, с.42). Известно, что Лысенко в 1962 г. пытался включить тезисы своего учения в Программу КПСС. Это стремление легко объяснимо, поскольку оно позволяет квазинаукам встать под защиту того мощного аппарата, которым защищает себя государст­венная идеология.

Однако, во многих квазинауках такие прямые высказы­вания отсутствуют. Здесь сходство с идеологией проявляется в том, что квазинауч­ном учении ослабевают специфи­ческие признаки научны теорий и появляются признаки идеологи­ческих доктрин. Особенно ярко это проявляется в полемике, которая, как уже говорилось, является важнейшей частью квазинауки. Научная полемика представляет собой совместную работу, ее участники взаимно признают, что их оппоненты тоже стремятся к научной истине. Напротив, в идео­логиях, разделя­ющих людей на группы, полемика есть одна из форм борьбы с другими группами. Она так и называется – идеологи­ческая борьба. Сталин говорил: "Вы намерены вновь втянуть людей в дискуссию по вопросам, являющимся аксиомами больше­визма... Почему, на каком основании?.. Нельзя допускать литера­турную дискуссию с троцкист­скими контрабанди­стами" (14, с 605,613). Сходным образом заявляли и мичуринцы: "Нас призы­вают здесь дискути­ровать с моргани­стами (аплодис­менты), мы бу­дем продолжать их разоблачать как представи­телей вредного и идеологи­чески чуждого, привнесен­ного к нам из чуждого зарубежа, лженаучного по своей сущности направ­ления" (13, с.510).

Для обоснования такой позиции часто провозгла­шается тезис о партий­ности в науке, о двух науках, о классовой борьбе в науке: "Представители вейсманист­ского направления не только защищают буржуазную теорети­ческую концепцию в области биологии, но и протаски­вают вредные идеи о единстве буржуазной и советской на­уки" (13). До 70-х гг. этот тезис господст­вовал примерно в поло­вине всех научных дисциплин и препода­вался всем без исклю­чения студентам в нашей стране. В квазинауке, как и в идеологии, вопрос об истинности, доказатель­ности той или иной теории подменяется вопросом о ее полезности или вредности, оптимистич­ности или пессимистич­ности. Теории рассматри­ваются с точки зрения способно­сти звать вперед, служить тому или иному классу, лить воду на ту или иную мельницу. Сталин о трудах экономистов-аграрников: "Теория "устойчивости" мелко­крестьян­ского хозяйства... имеет своей целью лишь одно: восхваление и упрочение капиталисти­ческих порядков" (14, с. 441). Физики-материалисты о принципе дополнитель­ности в квантовой механике: "Философия дополнитель­ности верой и правдой служит буржуазному космополи­тизму и нацио­нализму: ее объективная, классовая роль сводится к прислужни­честву реакционной идеологии в ее борьбе против идеологии марксизма-лени­низма, к прислужни­честву американ­ским империали­стам" (5, с.404).

Мичуринцами была отвергнута теория засоления, почв при орошении, основанная на общеизвестных и неопровержи­мых фактах и простейших логических рассуждениях, на том основании, что она вносит пессимизм в наше социалисти­ческое земледелие: "Объективно все такие теории ведут к неверию в дело коммунизма в нашей стране" (13, с.261). Сходные аргументы выдвигались про­тив развития радиационной и медицинской генетики: «Меллер ста­вит вопрос об охране генов человека от факторов, вызывающих му­тации, и прежде всего от облучения. "Эта задача, – говорит он, – становится особенно актуальной в век атомной энергии, когда чело­веческая зароды­шевая плазма, хранителями которой мы все явля­емся, подвергается воздейст­виям лучистой энергии невиданной до­селе активности". Эти мрачные заключи­тельные слова его речи ... подчеркивают беспомощ­ность человека перед слепыми силами... С настойчи­востью маниаков американ­ские морганисты на все лады рисуют мрачные перспективы человечества» (17, с.342). Подобным же образом лидер антиплитной геологии – В.В.Белоусов заявлял, что тектоника плит заставляет отказываться от порядка и закономер­ности, сеет в геологии хаос.

Идеологии, как и квазинауки, широко применяют метод ярлы­ков или знаков, разграничи­вающих мир на "хорошую" и "плохую" половины. Знаками могут служить имена, научные направ­ления или философ­ские понятия, например, "ревизионизм", "троцкизм", "механицизм", "антиисторизм", "еврейское мышление" (у наци­стов) и т.д. Каждая эпоха, каждая идеология и квазинаука имеют свой набор знаков–ярлыков, смысл которых должны знать посвя­щенные. Вот несколько примеров: "Вейсма­нисты опираются на ма­хизм, дополняя его неокантиан­ством, схоластикой Дюринга и Спен­сера, а в наше время – прагматиз­мом и персонализмом" (5, с.222) "Сущность представ­лений о тектонике литосферных плит, как из­вестно, сводится к подмене геолого–истори­ческого анализа развития земной коры моделью механи­ческого переме­щения литосферных плит" (15, с.18). "Воинст­вующий идеализм под маской матери­ализма – таково объективно было учение Марра... Для всех его ста­тей характерно пренебре­жение истори­ческими особенностями – антиисторизм" (16, с.59).

Наконец, в идеологической и квазинаучной полемике легко происходит переход на личности, когда вместо обсуж­дения научной теории обсуждается моральный облик ее авторов или даже лиц, не имеющих к ней никакого отношения: "Американ­ским моргани­стам невозможно скрыть свое кровное родство с гитлеров­скими учеными–изуверами" (17, с.348). "Софистика вейсманистов ... получила за рубежом ... политическое оформление. Ныне дельцы с Уолл-стрита от "теоретических" рассуждений ... перешли к преступным дей­ствиям, к массовому уничтоже­нию людей с помощью бактериологи­ческих и других средств. С этой целью еще больше поднят на щит поп Мальтус с его человеко­ненавист­нической теорией" (8, с.295).

У квазинаук имеется еще одно свойство, также сближающее их с идеологиями. Оно в меньшей степени относится к негативной, полеми­ческой части квазинауки, и в большей – к ее утверди­тельной, позитивной части. Сначала приведу несколько примеров: "Вид – это особенное качественно определенное состояние живых форм. Суще­ственной характер­ной чертой видов ... являются опреде­ленные внутри­видовые соотно­шения между индивидами. Качест­венное от­личие внутриви­довых отношений от межвидовых... является одним из важнейших критериев для различения видовых форм от разно­видностей" (8, с.8). "Наследствен­ность есть свойство живого тела требовать определен­ных условий для своей жизни, своего развития, и определенно реагировать на те или иные условия... Наследствен­ность есть эффект концентри­рования воздействий условий внешней среды, ассимили­рован­ных организмами в ряде предшест­вующих по­колений" (13, с.28, 33).

Сегодня никто не может понять смысла этих фраз. А ведь это не случайные отрывки – это ключевые, напечатанные курсивом положения мичуринской биологии. Они хорошо иллюстрируют важное свойство практически всех квазинаук – их принципи­альную неясность, неоднознач­ность, неопреде­ленность. Геологи­ческий Институт АН СССР разработал тектони­ческую концепцию, которая является основным соперником тектонике плит в нашей стране. Ключевую роль в этой концепции играют такие понятия, как "деструкция", "тектоническая расслоенность" – не имеющие не ясного смысла, ни физической модели, ни размерности, ни каких либо количествен­ных характеристик. Любая попытка разъяснить эти термины, при­дать им физический смысл, приводит к понятиям, которые в текто­нике уже имеются. Это показывает, что основной причиной введе­ния новых терминов было именно стремление к неясности. Вот как применяется эта концепция в статье одного из сегодняшних лидеров советской геологии, председателя межведомст­венного Тектоничес­кого комитета, академика Ю.М.Пущаровского. Смею утверждать, что приводимые ниже фразы вообще не имеют смысла: "Дно океани­ческого ложа вообще подвержено сущест­венным динами­ческим процессам. Тектони­ческие движения здесь ... будучи разно­направ­ленными и разно­ориенти­рован­ными, могут перестраивать тектони­ческий план... Механизм деструкции сложный ... Выражение текто­ни­ческого развития земной коры... Первопричину этих явлений, как представ­ляется автору, установить еще не удалось, но можно ска­зать, что соответст­вующие деструк­тивные процессы носят сложный характер, и океани­ческое новообразо­вание развивается избира­тельно, поэтапно" (18, с.3, 16, 17).

Наука отличается от обыденного сознания прежде всего ясно­стью и однозначностью своих высказываний, возмож­ностью их под­твердить или опровергнуть. В этом отношении квазинаука, всегда стремящаяся к неясности высказы­ваний, мало похожа на науку. Зато она и в этом походит на идеологию, тоже сознательно исполь­зующую туманные формули­ровки. Известный исследователь иде­ологии А.Зиновьев пишет: "Наука предполагает ... осмыслен­ность, точность и однозначность терминологии. Идеология предпола­гает бессмыс­ленные, расплывчатые и много­смыслен­ные языковые образо­вания. Термино­логия науки не нуждается в осмыслении и интер­прета­циях. Фразеология идеологии нуждается в истолко­вании, в ассоциациях, в примысли­вании и т.д. Утверждения науки предпола­гают возможность их подтверж­дения или опровер­жения, или, в крайнем случае, установ­ления их неразреши­мости. Предложения идеологии нельзя опровергнуть и подтвердить, ибо они бессмыс­ленны" (19).

Еще одно существенное и, на первый взгляд, удиви­тельное свойство квазинаук – это их взаимо­отноше­ния с реальностью, с фактами. Например, геологи-фиксисты, изучая структуру земной коры, исправляли результаты полевых наблюдений таким образом, чтобы они совпадали с их теорети­ческими взглядами, так что геологи­ческие описания, сделанные во времена зрелого фиксизма, имели мало общего с реаль­ностью (2, 3). Выше уже рассказы­валось, как мичуринцы отказыва­лись признавать ряд неопровер­жимо установ­ленных фактов. Они не принимали даже новые сорта сельскохозяй­ственных культур, выведенные "формальными" генетиками, назы­вая их "дарами данайцев". Антиплитные геологи отвергли такой сильный факт, как непосредст­венное наблюдение поддвига океани­ческой литосферы под островную дугу, что было отчетливо видно на сейсмоакусти­ческих профилях, получаемых с помощью автомати­ческой аппаратуры. Эти наблюдения, вплоть до тонких деталей, соответст­вовали теорети­ческим предсказа­ниям тектоники плит и были абсолютно необъяснимы и абсурдны с точки зрения любой другой гипотезы. Однако, в течение многих лет большинство наших геоло­гов не придавали значения этому решающему эксперименту, откликнув­шись на него несколькими бессмыс­лен­ными фразами. Дру­гая сторона того же явления – это способность квазинаук придумы­вать несуществу­ющие факты. Фиксисты, отрицая грандиозные надвиги, непосред­ственно видимые глазом в обрывах горных хребтов, конструи­ровали многочис­ленные "глубинные разломы", чье суще­ствование не следовало из фактов, но было необходимым теорети­чески. Мичуринцы утверждали, что земля в смеси с удобрением вся может превратиться в удобрение, что при глубокой – до метра – вспашке горные породы могут превратиться в почву и т.д.

Исследователи больших, государственных идеологий отмечают, что идеологиями создаются замкнутые, внутренне логичные струк­туры мира, не совпадающие с реально существу­ющим миром. Французский философ Безансон называл эту картину мира "другой реальностью" или "ирреаль­ностью". Ирреальный мир, создаваемый идеологией, распола­гается, в основном, в политико-социальной области и не затрагивает всех областей знания. Сходные явления имеют место и в квазинауках. Вообража­емые "факты" объединя­ются, создавая "другую реальность" в квазинаучной професси­ональной сфере. Вот как выглядел ирреальный мир мичурин­ской биологии.

Советская биология и опирающееся на нее сельское хозяйство переживают невиданный расцвет. На бескрайних просторах колхоз­ных полей колышется невероятно урожайная ветвистая пшеница. Множество других новых сортов растений и животных обеспечи­вают все потреб­ности в продоволь­ствии и сырье. Сельское хозяйство продвину­лось далеко на север. Созданная повсюду правильная структура почвы обеспечивает ее неиссякаемое плодородие. Шумят лесные полосы, навсегда покончившие с засухами. На лугах пасутся тучные коровы, дающие фантасти­чески жирное молоко. Мудрые ученые-мичуринцы создают все новые сорта и виды, адекватные имеющимся потребностям, и пользуются заслуженной славой и любовью народа. В стороне копошится жалкая, бессильная кучка морганистов, отброшенная с дороги научного прогресса.

Мичуринская биология исчезла, но сегодня подобные картины рисуют другие квазинауки. Например, очень сходным образом вы­глядит ирреаль­ность, нарисованная ведомст­венной квазинаукой Минводхоза на месте погибшего Аральского моря (20).

Квазинаучная ирреальность и реальный мир различа­ются не на 100 процентов, но всегда имеют общие элементы. Например, об­щими элементами в обыкновенной и мичурин­ской биологиях были все описательные науки – анатомия, морфология, систематика и т.д.

Геологи-фиксисты составляли почти такие же геологи­ческие карты, что и обычные геологи, но составленные ими геологические разрезы отличались от обыкновенных уже очень сильно. В Уральском геоло­гическом музее в Екатерин­бурге стоит капитально сделанный геоло­гический разрез через Уральские горы – своеобразный памятник фиксизму. С современным разрезом он не имеет почти ничего об­щего.

Создав свой ирреальный мир, квазинаука становится замкнутой и не поддается интеллек­туальному влиянию извне. Между квазина­учным учением и противостоящей этому учению научной теорией возникает коммуника­тивная пропасть и полное взаимонепони­мание. Оно напоминает взаимонепони­мание, существующее, по Куну, между сопернича­ющими парадигмами, но является более глубоким. Там речь идет о непонимании, существующем между качественно однородными, а здесь – между качественно разнородными явлени­ями. Нам сегодня невозможно понять лысенковское определения понятий "вид" или "наследственность" (См. выше), но сами мичу­ринцы считали их понятными. Зато многие из них искренне не по­нимали законы Менделя, поскольку в принципе не знали и не изу­чали статистику. Безансон считает, что создание большими идеоло­гиями "второй реальности" определяет некоторые особенности их дальней­шего поведения. Аналогичные явления можно увидеть и в квазинауках.

Одним из фундаментальных понятий человеческой психики является представ­ление о единстве мира, его однород­ности, об универ­сальности действующих на всем его протяжении физических и логических законов. Наличие двух биологии, двух историй, двух физик и т.д. противоречит этому представлению. Философия или гене­тика не может существовать в одной части мира и не существовать в другой. Подлинная реальность одна, и если существуют две отли­чающиеся друг от друга реальности, значит одна из них незаконна. Для идеологи­ческой или квазинаучной ирреальности всегда суще­ствует опасность, что именно она будет признана незаконной. От­сюда вытекает уже известное нам отношение идеологии к оппо­ненту. Оппонент – это не уважаемый собеседник, с которым можно мирно обсуждать проблемы, а страшный призрак из другой реально­сти, своим появлением угрожа­ющий самому существо­ванию идеоло­гии. Идеология стремится уничто­жить иную реальность, и успока­ивается только тогда, "когда ее границы совпадут с границами Все­ленной". Отсюда – общеизвест­ный факт стремления идеологи­ческих социальных систем к неограни­ченной экспансии, даже во вред себе. Так же поступают и квазинауки, стремясь захватить максималь­ное число научных сообществ. Мичуринская биология, зародив­шись в агрономи­ческой науке, впоследствии распростра­нилась на все раз­делы биологии и медицины, включая даже психиатрию, просто пу­тем рассылки по научным учреждениям соответст­вующих указов. Аналогичным образом антимарров­ское языкознание было распростра­нено на всю область гуманитар­ных наук, в каждой из которых была произведена "перестройка в свете сталин­ского учения о языке".

Квазинаучной ирреальности может угрожать не только оппо­нент, не только противо­стоящая научная теория. Сама природа, сама физическая, материальная реальность своим существова­нием может молчаливо свидетель­ствовать против нее. Геологи-фиксисты исправляли геологи­ческие разрезы, но срыть горные хребты вместе с заключенными в них мобилистскими фактами они были не в состоянии. Однако, предмет исследования не всегда столь массивен и иногда вполне поддается истреблению. Например, мичуринцами был издан приказ, предписыва­ющий повсеместно в лабораториях уничтожить мушек-дрозофил – классический объект, на котором генетики проводили свои экспери­менты (21). Специа­листы по древне­русской истории рассказывали мне, что когда известному археологу, руководив­шему раскопками в Киеве в 60-е годы, приносили най­денные норманнские мечи, он со вздохом говорил: "Это норманнизмы" – и выбрасывал находки в отвал. Причиной этому было на­личие мощной "антинорманн­ской" квазинауки в истории и археоло­гии. Судя по поздней­шей критической литературе, подобные собы­тия случались и раньше, во времена господства марровской квази­науки: "Под влиянием марристов многие археологи стеснялись определять, классифици­ровать и хронологизи­ровать археологи­чески находки. Боялись упреков в "вещеведении" (16, с.65). У меня есть веские основания предполагать, что сознательное уничтожение археологи­ческих памят­ников по квазинауч­ным соображе­ниям проис­ходило и в последу­ющие десяти­летия, вплоть до настоящего вре­мени.

Аналогичный смысл имеет уничтожение книг и архивных мате­риалов, в которых зафиксирована реальность, отлича­ющаяся от квазинаучной ирреальности. Широко известен разгром, устроенный в библиотеках и издательствах победив­шими мичуринцами в 1948 году. В обществен­ных науках подобные события происходили повсеместно и регулярно. Более мягкой формой уничто­жения является засекречи­вание, например, архивов или иностранных журналов, до­ступ к которым разрешается лишь проверенным членам квазинауч­ного сообщества. Засекреченными могут оказаться и нежелательные явления природы, например, отчеты, в которых описываются необъяснен­ные атмосферные явления.

Квазинауки объединяет с идеологиями также сходство приме­няемых ими методов социального воздействия. Наука действует исключи­тельно убеждением, и не существует другого способа принять научную теорию, кроме как внутренне согласиться с ее правотой. Идеологии стремятся господство­вать над умами, используя множе­ство способов воздействия, среди которых заметную роль играют угрозы и насилие. Аналогич­ным образом действуют и квазинауки, в борьбе с оппонентами широко применяя насилие, или, пользуясь официаль­ным эвфемизмом, администри­рование. Описания того, как это происходит, широко известны, например, в романе В.Дудинцева "Белые одежды". И.В.Сталин, выдающийся знаток таких методов, следующим образом описывает ситуацию, сложив­шуюся в одной из квазинаук – в марровом языкознании: "В органах языкознания как в центре, так и в республиках, господствовал режим, несвойст­венный науке и людям науки." Малейшая критика положения дел в советском языко­знании, даже самые робкие попытки критики так называемого "нового учения" в языкознании преследовались и пре­секались со стороны руководящих кругов языкознания. За крити­ческое отношение к наследству Н.Я.Марра, за малейшее неодобре­ние учения Н.Я.Марра снимались с должностей или снижались по должности ценные работники и исследователи в области языкозна­ния. Деятели языко­знания выдвигались на ответст­венные должности не по деловому признаку, а по признаку безоговороч­ного признания учения Н.Я.Марра... Создалась замкнутая группа непогре­шимых руководителей, которая, обезопасив себя от всякой возможной критики, стала самоволь­ничать и бесчинст­вовать... Аракчеевский режим, созданный в языкознании, культивирует безответст­венность и поощряет такие бесчинства" (7).

Те, кто знают изнутри нашу научную жизнь, согласятся, что приведенная картина хорошо отражает и характер отношений в на­уке. Такая обстановка в научном сообществе ведет, с одной сто­роны, к появлению научного двое­мыслия, когда ученый в душе согласен с мировой наукой, а официально работает в рамках квазина­уки, и с другой стороны – к появлению научной оппозиции, т.е. ученых, открыто стоящих на позициях мировой науки, несмотря на связанное с этим наказание. Однако, эта тема заслуживает специ­ального рассмотрения. Цепочку аналогий между идеологиями и квази­науками можно продолжать и далее, но и сказанного достаточно, чтобы оценить серьезное внутреннее и внешнее сходство между этими функцио­нально близкими социаль­ными явлениями.

 

 

Список литературы

 

1. Леглер В.А. Истина дороже // Знание – сила. 1989. № 4.

2. Леглер В.А. К истории дискуссии в современной теорети­ческой геологии // Вопросы истории естество­знания и техники. 1988. МЗ.

3. Леглер В.А. Тектоника плит как научная рево­люция // Геологи­ческая история СССР и тектоника плит. М.: Учпедгиз, 1948.

4. Вопросы мичуринской биологии. М.: Учпедгиз, 1948.

5. Философские вопросы современной физики. М.: Изд–во АН СССР.1952.

6. Барабашев Н.П. Борьба с идеализмом в области космого­нических гипотез. Харьков: Изд–во ХГУ. 1952.

7. Сталин И.В. Марксизм и вопросы языкознания. М.: Госполитиздат, 1951.

8. Философские вопросы современной биологии. М.: Изд–во АН СССР, 1951.

9. Кун Т. Структура научных революций. Изд. 2-е. М.: Прогресс, 1977.

10. Литературная газета. 1979. 18.09.

11. Литературная газета. 1980. 06.02.

12. Краткий справочник агитатора и политинформатора. М.: Политиздат, 1977.

13. О положении в биологической науке. Стенографический отчет сессии ВАСХНИЛ 31 июля – 7 августа 1948 г. М., 1948.

14. Сталин И.В. Вопросы ленинизма. Изд. 9-е. М.: Партиздат, 1933.

15. Вестник МГУ, геология. 1979. № 6.

16. Против вульгаризации марксизма в археологии. М.: Изд–во АН СССР. 1953.

17. Против реакционного менделизма–морганизма. М.–Л.: Изд–во АН СССР, 1950.

18. Геотектоника. 1978. № 1.

19. Зиновьев А.А. Зияющие высоты. Женева, 1976.

20. Селюнин В. Бремя действий // Новый мир. 1989. М5.

21. Медведев Ж.А. Биологическая наука и культ личности. М., 1962.

 

 

Источник: В.А.Леглер. Идеология и квазинаука
// Философские исследования, 1993, № 3, с.68–82.